— И что ты собираешься сделать с их лодкой? — хмуро спросил Айвен.

По-моему, он просто тянул время, не желая меня отпускать. Я его понимала, понимала, но… во-первых, надо. А во-вторых… ну что ты будешь делать с собственными мозгами, которые пошли вразнос от ударной дозы адреналина? Да я всей медведицей рвусь в бой, и меня даже огнестрел остановить не может, не то что там…

— Первым делом ограблю, — деловито доложила я. — Нам ребенка кормить, одевать и обувать. И вообще… они мне должны. Пусть голодают и боятся. Вдруг у них там кроме запасов провианта еще и боеприпасы запасные? Надо их утащить, все проще будет выгнать или сожрать вражин, когда у них патроны кончатся.

— И как ты собираешься поспособствовать тому, чтобы они у врагов кончились? — очень недобро прищурился Айвен, и я почувствовала, что перегибать палку с декларацией своего права на риск не стоит. Медвежья шкура не спасет, задомостроят, и буду я сидеть в пещере как примерная медведица, лапу сосать. И дите кормить- сторожить.

У-у-ух! Елки-метелки… как он это делает?! Гринч так не умел! Или просто у меня случая не было понаблюдать? Но вот как посмотрел, как плечами чу-уть повел, я сразу почувствовала себя маленькой девочкой рядом с уверенным в себе и непререкаемым защитником. Которого надо слушаться. А-а-а-а-а!

Не-не, надо побыстрее драпать в грабительскую экспедицию, а то еще немного — и я сама не захочу у него из- под крылышка улетать. Теперь я не удивляюсь, почему Золотинка за него замуж пошла. Сама я еще не настолько мозгами поехала, чтобы забыть, что, по сути, мне он никто, чужой мужик, но ее чувства я поняла.

— Ну, пора идти, пока эти гады не опомнились, — торопливо встряхнулась всей шкурой я, поворачиваясь мордой в сторону тропы, чтобы даже сомнений в моем решении не было. И неожиданно для себя самой добавила: — Я буду очень осторожна, обещаю!

Айвен только хмыкнул, не разжимая побелевших губ. Кажется, я до конца не понимаю, чего ему это все стоит. Ведь он и правда серьезно ранен, но держится так, что я временами об этом забываю. И взгляд…

Словно почувствовав повисшее перед пещеркой напряжение, Кристинка отлипла от моего пуза и как обезьянка, чуть ли не в один прыжок, оказалась на папе. Вскарабкалась, обняла за шею и спрятала мордочку у него на груди.

Умница дочка.

И все равно уходила я с тяжелым сердцем. Может, я просто беспокоюсь? Вроде… хм… меня волнует, что Айвен недоволен? С какой стати?!

Я вообще феминистка! Вот. Щас как пойду, как переверну им весь морской флот и дырки в днище прогрызу. Как бобер.

Но сначала я все же бодрой рысцой сбегала к хижине и убедилась, что индеец и ряженый там крепко забаррикадировались, прихватив шефа. Хорошо бы они его там еще к кровати привязали. Ладно… это мечты.

Ближайший час, судя по ругательствам, эти трое точно в лес не выйдут. Значит, идем громить их плавсредство, ибо нефиг.

Пока бежала к берегу по следам бандитской троицы — а это с медвежьим чутьем было совсем нетрудно, словно они маяки расставили по всей продолжительности пути, — все прокручивала в голове, что у меня там нарисовалось из услышанного и обдуманного.

По всему выходит, что Айвен не зря сидел в фактории при конторе эти пять лет. Наобум за золотом не лез, но много слушал, смотрел и думал. На разводку умников, придумавших десятки способов всучить фальшивый золотоносный участок дуракам, не велся, наоборот, смотрел на результат и откладывал в голове на полочку опыт. Читал карты, ненавязчиво расспрашивал старателей и скупщиков.

И вычислил. Приплыл на остров тайком, проверил… и понял, что попал в яблочко. Тихо-тихо вернулся в факторию, снял со счета все свои накопления и оформил собственность на участок, который прежде считался бесперспективным и никому не нужным. Поэтому и стоил дешево.

Все было хорошо, пока он не привез первые самородки и не сдал их в фактории скупщику. Вот тут-то местный криминалитет и встал на уши. Или не криминалитет, просто дельцы… здесь одно от другого отличается чисто символически. Любой старатель не дурак пришибить кайлом излишне любопытного, агрессивного или более везучего соседа. Короче говоря, сначала счастливчика попытались уговорить по-хорошему. А когда не вышло — похитили жену и дочь.

Даже думать не хочу, что случилось там, в хижине зимовщиков. Из-за чего Золотинка вдруг превратилась в медведицу и развесила охранников по интерьеру в виде гирлянды из кишок. Хорошо, что ребенок остался жив и остался собой. Что случилось с матерью и как тут очутилась я, пока непонятно.

Ладно, со временем разберусь.

За мыслями тропинка стелилась под лапы словно сама собой, и очень скоро к лесным запахам стал примешиваться морской бриз, а крики чаек заставляли меня дергать ушами и недовольно трясти головой — очень уж пронзительные и по ощущениям совершенно нецензурные у этих птичек вопли.

Так, и где здесь паразитская лодка? Ага… О! О-о-о!

Какие хорошие, правильные враги. Я даже жрать их не стану. Наверное. Некоторых. Вон сколько полезного можно из их суденышка скоммуниздить, моя хозяйственная натура в глубине медвежьего туловища радостно взревела и потерла лапы.

В детстве мама читала мне вслух «Робинзона Крузо», и больше всего я любила те места, где несчастный лишенец подбирает с разбившихся у его острова флибустьерских кораблей всяческую нужную в хозяйстве утварь и прочие материальные ценности. А теперь я сама тот робинзон, и пусть хоть один пират близко попробует подойти к моим трофеям! Ых! Мешочек с овсом… мешочек с овсом… горшочек с салом… моя пре-е-е- елес-с-с-сть!

Глава 17

Тут одна проблема, но большая. Грузовым медведем я не являюсь, к сожалению. Если только попытаться всю лодку разом уволочь, но ведь по следам найдут, гады. А носить богачества в норку по одному… вон, лисья морда уже в кустах! Нос по ветру, уши лопухами, хвостом подергивает нервно и предвкушающе. Эта рыжая дрянь не только сало уворует, только отвернись, она и овес сожрет и даже мешочек с солью распотрошит, чисто чтобы убедиться, нет ли и там чего-то съедобного.

Лодка, она пахнет людьми, порохом и прочими неприятными, отталкивающими вещами. Поэтому рыжая халда сидит в кустах и думает — рискнуть хвостом или еще подождать? И на меня косится неодобрительно.

А если я начну перетаскивать провиант партиями, как пить дать, дикая зверюга по дороге чего-нибудь скоммуниздит, как бабушка говорила всегда про какого-то особенно злостного и хитрого ворюгу. Выкопать ямку и туда спрятать? Э-э-эм-м-м… не годится. Эта тоже умеет рыть, еще и получше меня. Ой! Ну вот! Пошли все вон, лоси лысые! Еще и барсук приперся. Так нечестно, это мои враги и мои трофеи. Фигу вам, зверье вы невоспитанное.

Но что делать-то? Я же умру от разрыва сердца, если не унесу отсюда все съедобное, рабочее и полезное. Веревки там, инструменты какие-никакие: топорик да два ножа, стамеска, гвозди… еще одно ружье, для Айвена как раз, порох, пули, дробь… чью-то грязноватую, но целую куртку… в хозяйстве все нужно. Мне еще ребенку платьишко шить, штанишки… обувь. Запасной парус очень пригодится! Опять же, муж одет кое-как.

О! Так чего я торможу?! Запасной парус — это же большой-пребольшой кусок ткани, которую можно собрать мешочком! Так-так-так!

Все же медвежьи лапки с коготками — это не совсем тот вид художественного маникюра, с которым удобно что- то быстро-быстро красть. Зато пасть с зубами ничего так, с ее помощью можно как-то управиться, особенно если надо в процессе огрызнуться и рявкнуть на незваных помощников.

Но вид, должно быть, был тот еще. Кстати, вот интересно, что на мой боевой макияж Айвен никак не отреагировал, а как он отнесется к новой картине? Ему в детстве читали русские народные сказки? Там у нас все косолапые хозяйственные, даже иллюстрации соответствуют в детских книжках. Вот, например, про Машу и Медведя — надел Потапыч короб на спину и попер как ни в чем не бывало увесистый груз через лес. Еще и по дороге с этим грузом в дискуссию вступил.