— Беги уже, беги, лови своего медведя, — рассмеялась бабушка Бера и встала с кровати. — Остальных я найду чем занять, и за Кристинку теперь не беспокойся, тут желающих понянчиться довольно будет. А то, пока втроем шли да ехали, и уединиться толком негде и некогда было, верно?

— Верно, — кивнула я, чувствуя, что еще немного — и я начну ногами на месте перебирать, такое меня обуяло нетерпение. Не знаю, почему вдруг, но мне вот сию секунду жизненно необходимо было увидеть Айвена и это… за ухо и в постель. Потому что безобразие какое-то: если я настоящая жена, а он настоящий муж, то… то он мне супружеского долга задолжал на миллион! На два миллиона.

— Беги! — снова засмеялась бабушка и даже подтолкнула меня в спину. — Стоит она, мнется. Сейчас вот мужики утащат Ваньку куда-нибудь из дому, неотложными делами заниматься, и будешь до вечера маяться!

— Спасибо! — выпалила я, подчинилась порыву и быстро поцеловала бабушку Беру в щеку. А потом… потом побежала.

Я чуть было не опоздала, потому что мужчины, оживленно переговариваясь, уже топали куда-то по коридору, некоторые даже спускались по лестнице в холл, а Айвен шел последним и на ходу надевал пальто. Ух! За это пальто я его и поймала, воспользовалась на секундочку неожиданностью и своей медвежьей силой, и как дернула на себя! Я как раз остановилась в дверях какой-то пустой комнаты, даже не разобралась какой, главное, унюхала, что там никого нет.

Дернула, значит, да так сильно, что мы вдвоем в эту дверь и влетели, я чуть не шлепнулась на попу, а крайне изумленный Айвен — на меня сверху. Ну, ничего не имею против, только этот медведь сам на ногах удержался и меня удержал.

— Ты что творишь?! — сделал большие глаза мой муж и пару раз моргнул длиннющими ресницами. Вот почему я раньше не замечала, что они настолько… настолько длинные и соблазнительные? И губы у него шевелятся, когда он вопросы задает, это же просто с ума сойти как возбуждает, сил никаких терпеть!

— Зла… — еще успел выдавить он, прежде чем я рывком притянула его к себе и впилась в его губы таким поцелуем, что сразу зазвенело в ушах. И сквозь этот звон я еле-еле расслышала, как щелкнул замок на двери, когда ее заперли снаружи, а бабушкин голос решительно произнес:

— А ну идите все отсюда. Идите-идите, куда вы там собрались. А Ваня занят. Надолго. Брысь, я сказала.

Глава 62

Айвен:

— А я, знаешь… — она лежала на мне, положив голову мне на грудь, и в такой позе слушать ее рассуждения о высоких материях было особенно приятно, — все время чувствовала, что как будто помню все, что было у вас… то есть у нас с тобой. Как будто по краешку сознания ходят образы, как бывает утром, когда проснулся, сон еще вот тут, но уже уплывает, и ты знаешь только, что он был ужасно прекрасный.

— Ужасно прекрасный. — Я засмеялся. Вечно как сказанет! Злата тут же заерзала и скомандовала:

— Лежи смирно, чего ты пружинишь? Я хочу наслаждаться тем, чего мы за столько дней не добрали.

— Чудо ты мое. Сказка. — Я рывком перевернулся и навис над ней, придавив свое золотко к мягкому длинноворсому ковру. — Медвежья сказка. Я чуть не рехнулся от того, что видел и чувствовал разное. А ты еще сама подтвердила, что ты пришелица из другого мира, а вовсе не моя жена. И запах же… от тебя пахло чужим, чем-то незнакомым, холодным, как железо. Я сам не понял, в какой момент этот чужой запах стал родным, потому что я его тоже вспомнил. Как будто всегда знал.

— Это все слишком сложно, — смешно наморщила нос Золотинка, и я не выдержал, потянулся за поцелуем. Но она завозилась, высвободила руку и прижала палец к моим губам:

— Погоди секундочку. В общем, так. Я просто отлучилась в другую жизнь. Ну, так получилось. И пока я там жила, я немножко забыла, как жила здесь. А теперь я вернулась. Понятно? И ни-ко-му тебя не отдам. Ты мой медведь. Навсегда. Насовсем.

— И на все жизни, куда б ты ни решила сходить пожить, — согласился я. — Жена, тебе не кажется, что хватит уже надо мной издеваться?

— В смысле?! — Она сделала большие глаза, но на дне их явственно плясали хулиганские черти.

— Вот тебе и в смысле. Я не могу разговаривать на такие заумные темы, когда ты… да что ж ты… делаешь… когда ты так делаешь! Все. Не знаю, как у тебя с кредитной линией, а долги я намерен гасить немедленно!

— Гаси, — согласилась она и опять провоцирующе поерзала подо мной. — Посмотрим, насколько тебя хватит, а то ведь так и останешься в пожизненных должниках.

— Ну все… сама напросилась! — Я засмеялся и поймал ее губы в поцелуе. А потом… а потом было слишком хорошо, чтобы помнить детали.

Из курительной комнаты, куда волею случая и нетерпеливой Златы нас вчера занесло, мы выбрались только утром. Хорошо, здесь ковер такой толстенный, теплый, да и дом у нас из-за моей нелюбви к холоду оснащен паровыми батареями, новейшим чудом техники, так что не замерзли. Хотя после жизни в лесу сомневаюсь, что нам помешали бы такие мелочи.

Только вот проснулись мы оба голые и голодные, натурально дикие звери. А поскольку я вчера немного погорячился в своем рвении и порвал на жене платье, на разведку и за припасами мне и пришлось отправляться. Благо дверь в комнату можно было открыть изнутри, повернув рычажок.

Первое, на что я наткнулся у самого порога, — это большой поднос, полный еды и даже с кофейником, в котором был горячий кофе. Видимо, прислуга время от времени подносила свежий. Я сначала слегка смутился, представив, что они могли услышать, а потом плюнул — да к черту. Мой дом. Моя жена. Что хочу, то и делаю.

Вот эдак, плотно позавтракав, мы еще до обеда что хотели, то и делали, пока за дверью Злата не услышала голос Кристинки. Тут уже выхода не осталось, пришлось под слегка насмешливыми взглядами родни нести одежду жене и потом вместе с ней перебазироваться в спальню. Там и ванна уже была приготовлена, великое дело — цивилизация и водопровод!

После обеда мы все, включая по уши погрузившуюся в общение с кузенами и кузинами Крис, решили сходить все же в полицейский участок. Во-первых, мне надо было показаться и заявить, что все в порядке, заявление

родственников отзывается. Во-вторых, дед настоял, чтобы я тоже оставил заявление — о покушении на убийство меня и моей семьи. В целом я был согласен, только пришлось согласовывать и трижды повторять легенду, чтобы убрать из нее мистику и превращения в медведей.

Кстати, я сам удивился, но, когда Кристинка из-за какой-то мелочи заспорила с одним из наших мальчишек, она хоть и рассердилась, но даже попытки не предприняла обернуться в зверя. А на мой внимательный и настороженный взгляд вздохнула эдак по-взрослому многозначительно и пожала плечами. А потом посмотрела в окно, из которого даже ни одного нормального дерева не было видно, сплошь каменные джунгли с чахлыми сквериками. И я как-то сразу понял: дочь говорит, что медведям место в лесу. А посреди города — что она, глупая?

Я даже расчувствовался, какая у меня умная и рассудительная девочка выросла. А Златка рядом только захихикала и толкнула меня в бок локтем. Эти ее мальчишеские хулиганские привычки совершенно не вписывались в местный этикет, но я ни за что не хотел бы, чтобы она изменилась. Нет, пусть остается вот такой: веселой, немножко вредной, непосредственной и искренней. А город… сейчас погостим немного, разберемся с делами, устраним Джонса и поедем домой. На наш остров. Теперь наше место там, а золото… пусть в земле лежит. Не стану я тот участок разрабатывать и обнародовать истинные размеры жилы — их ведь даже наши враги не знали, польстились на самородный ручей, что в стороне от основного месторождения, а он хотя и богат, но быстро истощится. Одному Джонсу на сладкую жизнь хватит, не больше. Так что пусть все лежит в земле, иначе слетятся всякие авантюристы, как мухи на мед. А нам этого не надо. И денег много не надо, на самом-то деле. Долги я погасил — уже отправил и всю сумму владельцу склада, и, по настоянию Златы, тысячу долларов какой-то Мэнди Колхаун, девице из салуна. Для нее это бешеное богатство, может или уехать, или прямо там устроить свою жизнь, как сама захочет.